print

Understanding of electoral reforms:
testing the theory of the “threat of revolution” (the case of Georgia)

Mukhametov R.S.,

Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russia, muhametov.ru@mail.ru

elibrary_id: 538787 | ORCID: 0000-0002-5175-8300 | RESEARCHER_ID: AAL-7504-2021

Article received: 2022.06.01. Accepted: 2022.11.10


DOI: 10.17976/jpps/2023.04.06
EDN: ERPVIV

Rubric: Theme of the issue: political science facing new foreign policy challenges

For citation:

Mukhametov R.S. Understanding of electoral reforms: testing the theory of the “threat of revolution” (the case of Georgia). – Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85. (In Russ.). https://doi.org/10.17976/jpps/2023.04.06. EDN: ERPVIV

Abstract

The analysis of institutional changes is one of the main directions of academic political research. The approach to the study of changes in electoral systems puts the conceptualization of electoral reform on the academic agenda. The current period of development of political science is characterized by the expansion and refinement of the concepts relating to electoral reforms that go beyond the boundaries of the traditional theoretical approach. The explanation of electoral reforms should not be limited to the theory of rational choice, according to which institutional changes reflect the interests of those who accept them. The theory of the “threat of revolution” by D. Acemoglu and J. Robinson was chosen as the analytical basis for this study. Using the method of case-study analysis and more specifically Process Tracing, the author aims to find answers to two interrelated research questions: why is the ruling elite reforming the electoral system? What was the causal mechanism that led to electoral reform? Georgia was chosen as the object of research in this article. The conclusions reached by the author challenge the standard approach (rational institutionalism) prevailing in the literature and confirm the central role of opposition and protests in stimulating institutional change. The main conclusion is that prolonged mass anti-government actions are one of the factors that contribute to the electoral reform. It is shown that the ruling party has made institutional changes, agreed with the demands of the opposition to reform the rules for holding parliamentary elections against the background of a potential threat of revolution.

Keywords

institutional changes, electoral reform, electoral system, electoral legislation, Georgia, rational institutionalism, protests, revolution.

 функционирование политических

институтов, возможность участия в выборах, победы (или проигрыша) в них

и воздействия на политическую повестку дня [Tsebelis 1990: 104]. ИС – это

класс распределительных институтов, которые фундаментально формируют

политическую конкуренцию и политические результаты в демократических

государствах [Benoit, Hayden 2004]. Как отмечает А. Лейпхарт, характер пар-

тийной системы, состав кабинета министров (однопартийное правительство

против коалиционного правительства), а также баланс сил между исполни-

73

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

тельной и законодательной ветвями власти непосредственно зависят от типа

ИС [Lijphart 1994].

В середине XX в. ИС можно было охарактеризовать как “самый слабораз-

витый предмет в политической науке” [Lijphart 1985]. С тех пор выборы, изби-

рательные системы и избирательные реформы вошли в число наиболее попу-

лярных объектов исследования в мировой политической науке, и “менее чем за

двадцать лет область сравнительных исследований избирательных систем пре-

вратилась из ‘слаборазвитой’ в зрелую область исследований” [Shugart 2005: 50].

Избирательная реформа (ИР) включает в себя изменения во множестве

аспектов избирательного законодательства. В широком смысле это понятие

применимо только к таким крупным изменениям, как смена типа ИС (на-

пример, с мажоритарной на пропорциональную). В узком смысле ИР вклю-

чает изменения избирательной формулы, величины округа, избирательного

порога и размера собрания [Lijphart 1994: 3-13]. В целом ИР – это изменение

законодательства, которое регулирует процесс голосования, охватывающее

следующие его аспекты: 1) кто может голосовать, 2) за кого избиратели голо-

суют (за человека или партию), 3) на каком уровне происходит голосование

(национальный, региональный и т.д.) и как эти голоса трансформируются

в места [Dalton, Gray 2003: 27; Farrell 2011]. Некоторые исследователи также

включают в ИР изменение типа ИС, структуры избирательных бюллете-

ней, инклюзивности избирательного законодательства и уровня выборов

[Massicotte, Massicotte, Blais 2004: 10].

Среди специалистов продолжаются споры о природе и причинах измене-

ний избирательных систем. Политологи стремятся получить ответы на следу-

ющие вопросы: почему правящая элита проводит реформу ИС? В чем состоит

причинно-следственный механизм смены ИР? Эти же вопросы находятся

в фокусе внимания автора, поскольку ответы на них имеют важные теорети-

ческие следствия. Во-первых, описание причинно-следственного механизма

проливает свет на развитие общенационального политического процесса.

Во-вторых, они позволяют определить условия, при которых правительство

или правящая партия проводят изменение ИС.

Теоретическим базисом настоящего исследования выступает теория “угро-

зы революции” Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона, которая показывает, что

реформа ИС может стать рациональным ответом правящей элиты на угрозу

восстания: элита стремится избежать революции или других форм радикаль-

ных социальных преобразований путем уступок протестующим. В статье

исследуется изменение избирательных институтов в неконсолидированных

демократиях. Главный тезис состоит в том, что изменения ИС вероятны

только тогда, когда оппозиция достигает достаточной силы, чтобы принудить

государство к институциональным переменам.

ОБЪЯСНЕНИЕ РЕФОРМ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ:

АРГУМЕНТЫ ТЕОРИИ РАЦИОНАЛЬНОГО ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМА

Многие ученые, исследующие выбор ИС, используют объяснения, кото-

рые подчеркивают стремление реформаторов максимизировать количество

мест в парламенте. Доминирующим подходом к объяснению ИР выступает

теория рационального институционализма [Norris 1997, 2011]. Она рассматри-

вает политиков как рациональных субъектов – индивидов, которые осознают

74

Политическая наука перед новыми вызовами

Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85

свои интересы и способны действовать, руководствуясь ими. Рациональность

подразумевает, что при принятии решения о том, следует ли действовать и как

именно, эти лица всегда пытаются максимизировать вознаграждение и мини-

мизировать издержки. Согласно центральному постулату теории, выборными

должностными лицами движет желание обеспечить собственное переизбрание

на новый срок [Remmer 2008]. В рамках данной парадигмы политики это ак-

торы, цель которых состоит в том, чтобы максимизировать власть, увеличить

долю своей партии в ассамблее. Избирательные институты рассматриваются

как результат сделки между политическими партиями, которые заинтересованы

в максимизации их ожидаемого выигрыша мест на выборах, для регулирования

которых разрабатываются избирательные правила [Bowler, Donovan, Karp 2006].

Согласно доминирующей теории, ИР детерминирован стратегическими инте-

ресами элит, которые устанавливают избирательные правила, способствующие

максимизации их выгоды и/или минимизации потерь.

Решения о правилах проведения выборов и подсчета голосов часто

принимаются в рамках политической игры с нулевой суммой. Это то, что

Дж. Цебелис назвал “перераспределительными” институтами. Правила

выборов определяют победителей и проигравших, и конфликт вокруг этих

предложений по изменению правил можно рассматривать с точки зрения

того, как одна партия или фракция может выиграть от изменений, в то время

как другая – проиграть. Перераспределительные институты, особенно изби-

рательные институты, либо сохраняют интересы доминирующей коалиции,

либо создают новое большинство, состоящее из прежних проигравших и не-

которых прежних победителей [Tsebelis 1990: 111; Knight 1992]. В этом плане

реформу можно рассматривать как изменение правил с конкретной целью

максимизации партийных или фракционных преимуществ: любое улучшение

или выгода не будут общими, а будут сосредоточены на конкретной подгруппе

и, возможно, конкретной партии. Выборные должностные лица часто испы-

тывают искушение изменить правила выборов, чтобы сохранить свой статус

должностных лиц, но они также регулярно сталкиваются с попытками других

изменить существующие правила организации выборов.

Большая часть ИР отражает интересы действующих лиц – или, по крайней

мере, интересы влиятельной действующей фракции – в той или иной фор-

ме. Многие изменения в правилах выборов объясняются тем, что политики

и депутаты действуют стратегически, а иногда и упреждающе, чтобы изменить

правила, предваряя ожидаемые демографические перемены, которые могут

сыграть им во вред. Ключевое предположение заключается в том, что личные

политические/электоральные интересы структурируют предпочтения поли-

тиков в отношении институтов [Boix 1999].

К. Бенуа, суммировав аргументацию и положения рационального инсти-

туционализма к объяснению ИР, выделяет три основные модели. Во-первых,

теории институционального выбора, связанные с поиском выборной долж-

ности (office-seeking theories), являются наиболее распространенными и, воз-

можно, самыми простыми. Партии предпочитают избирательные правила,

которые максимизируют их долю мест по сравнению с другими партиями.

Во-вторых, в теориях поиска политики (policy-seeking theories) избирательные

правила выступают результатом борьбы между партиями, чьи предпочтения

в отношении правил базируются на ожидаемых результатах политики, свя-

75

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

занных с альтернативами. Выбор избирательной системы напрямую связан

с распределительными долями в законодательной власти (первый этап), и эта

законодательная власть затем будет определять, кто уполномочен проводить

политику (второй этап). Наконец, модель личной выгоды (personal gain) мо-

жет объяснить предпочтения партий в отношении ИС на основе ожидаемых

личных выгод для ключевых лиц. Партийные лидеры могут отдавать предпо-

чтение определенной ИС, чтобы максимизировать свою личную власть или

выполнить взятые обязательства (например, обещание должности). Модель

личной выгоды связывает институциональные предпочтения не с распреде-

лительными долями для сторон с точки зрения должности или политики,

а с максимизацией личного благосостояния отдельных лиц, участвующих

в принятии институциональных решений. Главным фактором здесь выступает

рациональный расчет, но не только. Так, А. Блейз и М. Шугарт выделяют три

причины, по которым правительство может сохранить или изменить свою

избирательную систему: интересы, идеи и институты [Blais, Shugart 2008].

Г. Рахат рассматривает три подхода, которые могут использоваться для изу-

чения политики избирательной реформы – рациональный выбор, истори-

ко-сравнительный и институциональный [Rahat 2011].

ТЕОРИЯ “УГРОЗЫ РЕВОЛЮЦИИ” КАК КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ РАМКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Настоящий раздел посвящен описанию теории “угрозы революции”.

Данный подход рассматривается как частный случай теории рационального

институционализма. Необходимо отметить, что часть реформ, в том числе и из-

менения ИС, может противоречить личным интересам выборных должностных

лиц. Избирательные системы иногда меняются в ответ на популярную поддерж-

ку реформ со стороны людей, которые голосовали за проигравших кандидатов

и/или партий. Подход Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона основан на идее, что ИР

могут быть рациональным ответом на временную угрозу революции.

Почему правящая группа осуществляет демократизацию, расширяя из-

бирательное право на новые категории граждан? Население может угрожать

правящей элите забастовками, демонстрациями, наконец, бунтом, требуя от нее

уступок. В таких условиях у правящей элиты есть два варианта действий – ре-

прессии или переход к демократизации, инициируемый в условиях масштабных

общественных волнений. Такой переход случается, когда правящая элита рас-

ширяет политические права граждан перед лицом угрозы восстания [Acemoglu,

Robinson 2000]. Правящая элита (богатые) попытается предотвратить револю-

цию, пойдя на уступки бедным, например, в виде перераспределения доходов.

Поскольку угроза революции часто носит лишь временный характер, текущее

перераспределение не гарантирует последующих шагов в этом направлении.

Если временного перераспределения недостаточно для предотвращения рево-

люции, элита оказывается вынужденной взять на себя четкие обязательства по

будущему перераспределению доходов [Acemoglu, Robinson 2001].

Теория Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона подчеркивает роль угрозы революции

и социальных волнений в демократизации, а также желания правящей элиты

ограничить перераспределение, что приводит к переходу к недемократическим

режимам. Неравенство выступает одним из главных факторов политической

нестабильности, поскольку оно побуждает богатых бороться за власть в демо-

кратических странах, а также часто способствует социальным беспорядкам

76

Политическая наука перед новыми вызовами

Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85

в недемократических обществах. Политическая нестабильность принимает

форму либо частой смены режима, либо подавления социальных волнений.

Антиправительственные протесты могут побудить автократические элиты к осу-

ществлению демократических реформ, чтобы предотвратить дальнейшую эска-

лацию [Асемоглу, Робинсон 2015]. Таким образом, теория “угрозы революции”

указывает на причинно-следственную связь беспорядков с восприятием элитой

угрозы революции и возможностью перехода к демократическим реформам.

В русле этой же теоретической концепции рассуждают и некоторые другие

исследователи. В частности, Дж. Конли и А. Темими утверждают, что расши-

рение прав избирателей и их категорий происходит, когда интересы групп,

обладающих избирательными правами, и групп, лишенных этих прав, стал-

киваются; при этом последняя группа представляет реальную угрозу правящей

элите, которая может выражаться в гражданских беспорядках или гражданском

неповиновении. Правящая группа часто предоставляет франшизу1, чтобы ис-

ключить значительные потери в результате различных форм протестов [Conley,

Temimi 2001]. Т. Айдт и П. Дженсен доказывают, что угроза революции сыграла

ключевую роль в эволюции прав человека в Европе в XIX и начале XX в. Угрозы

были одним из основных факторов, определивших расширение избирательных

прав граждан в тот период времени [Aidt, Jensen 2014].

ОПИСАНИЕ МЕТОДА ИССЛЕДОВАНИЯ, РАБОЧИХ ГИПОТЕЗ И ВЫБОРА СЛУЧАЯ

Избирательным реформам в политической науке посвящены главным

образом тематические исследования. Как правило, исследователи прибегают

к методу изучения конкретных ситуаций, так как крупные случаи ИР редки

[Katz 2005: 74]. Выбор метода тематического исследования зачастую инспири-

рован самой постановкой вопроса (“как?” и “почему?”), так как изначальная

цель ученого – понять природу/причины произошедшего события, явления,

процесса [Yin 2018]. Как пишут А. Джордж и Э. Беннетт, исследование кон-

кретного случая представляет собой детальное изучение исторического эпи-

зода с целью разработки или проверки исторических объяснений, которые

могут быть экстраполированы на другие события [George, Bennett 2005: 5, 17].

Дж. Герринг определяет тематическое исследование как интенсивное изуче-

ние единичного случая с целью понимания более широкого класса (подобных)

явлений [Gerring 2004].

Существует несколько аналитических стратегий, которые могут быть

использованы для выявления причинно-следственных механизмов в рамках

исследований единичного случая. Это ковариационный подход (co-variational

analysis), метод отслеживания процесса (process tracing), анализ соответствия

(congruence analysis), а также сравнительный анализ. В большинстве темати-

ческих исследований важную роль играет метод отслеживания процессов –

процедура, направленная на выявление и проверку причинно-следственных

механизмов [George, Bennett 2005: 138]. Согласно Д. Бич и Р. Педерсену,

отслеживание процессов – это метод изучения конкретных случаев для

обоснования причинно-следственных утверждений, базирующийся на ме-

ханистическом и детерминированном представлении о причинности [Beach,

Pedersen 2013: 2, 28]. Отслеживание процессов как методология тематического

1 От англ. franchise – предоставление широким слоям населения активного избирательного права.

77

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

исследования включает выявление механизмов, которые связывают причины

(X) с их последствиями, т.е. результатами (Y). Цель метода – сделать в рамках

конкретного случая выводы о наличии/отсутствии причинно-следственных

механизмов. Это незаменимый инструмент для проверки теории не только

потому, что он генерирует многочисленные наблюдения в рамках отдельно-

го случая, но и потому, что эти наблюдения связываются в объяснительные

модели. Отличительная особенность метода – “распаковка” причинно-след-

ственных механизмов на их составные части, которые затем отслеживаются

с помощью углубленных тематических исследований [Beach 2016].

Исследования, использующие метод отслеживания процессов, можно

разделить на два типа: теоретико-ориентированные и кейс-ориентированные.

Цель работ, ориентированных на теорию, состоит в том, чтобы внести вклад

в более широкие теоретические дебаты путем отслеживания механизмов

в отдельных случаях, тогда как ориентация на конкретный случай имеет це-

лью выработку исчерпывающих их объяснений. Тематические исследования

с отслеживанием процесса позволяют разрабатывать достаточные объяснения

исторических случаев, используя комбинацию систематических и специфич-

ных для конкретного случая механизмов для получения всеобъемлющего

объяснения “больших и важных” событий [Beach, Pedersen 2013].

Отслеживание процессов как метод исследования состоит из трех этапов.

Во-первых, концептуализация причинно-следственного механизма между

X и Y на базе существующей теории. Во-вторых, операционализация прояв-

лений функционирования причинно-следственного механизма. Наконец,

сбор эмпирических данных, которые могут быть использованы для создания

причинно-следственных умозаключений [Beach 2020]. В статье метод отсле-

живания процессов применяется на четырех этапах исследования:

1) определение события X как первого шага в механизме, которое приводит

к результату Y (центру исследования);

2) формулирование рабочих гипотез, а также основного и альтернатив-

ного причинно-следственного механизма (Н), которые связывают событие

Х с исходом Y;

3) сбор эмпирических данных для анализа;

4) оценка достоверности каждого звена предполагаемых причинно-след-

ственных механизмов, которая осуществляется путем сопоставления их с со-

бранными доказательствами [Turchenko 2017].

Для этих целей применяются эмпирические тесты отслеживания процес-

сов – “солома на ветру”, “тест с обручем”, “дымящееся ружье” и “двойное

подтверждение” [Турченко, Завадская 2017].

Тематические исследования кейсов могут либо подтвердить и расширить

эмерджентную теорию, либо заполнить теоретические категории и дать при-

меры для полярных типов. Главная задача здесь – выбор случая, так как он

напрямую связан с определением повестки дня для его изучения. Это означа-

ет, что отбор и анализ случаев переплетаются в гораздо большей степени при

исследовании конкретных случаев, чем при крупном перекрестном анализе

случаев. Особо сложная задача – выбор подходящих примеров для чрезвы-

чайно малых выборок [Seawright, Gerring 2008].

Выбор Грузии в качестве объекта исследования обусловлен рядом при-

чин. Во-первых, Грузию можно отнести к государствам, где парламентские

78

Политическая наука перед новыми вызовами

Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85

выборы, за редким исключением, проходят по новым правилам. В частно-

сти, на выборах 2003 г. применялась смешанная ИС (по пропорциональной

системе распределялось 150 мандатов, а по мажоритарной – 75). В 2008 г.

национальный парламент формировался из 150 депутатов по мажоритар-

но-пропорциональной системе (по 75 депутатов). В 2012 и 2016 гг. избиралось

по 150 депутатов: 73 депутата – по мажоритарной системе, а 77 – по пропор-

циональной системе. Во-вторых, Грузия – бывшее посткоммунистическое

государство (наряду с Арменией и тремя балтийскими странами), которое

приняло (с 2013 г.) форму парламентской республики. При такой форме го-

сударственного правления парламентские выборы и ИС имеют первостепен-

ное значение. В-третьих, в отличие от вышеназванных государств, которые

относят к консолидированным демократиям, политический режим в Грузии

нельзя отнести к либерально-демократическим. Так, по данным “Индекса

демократии” за 2020 г., это гибридный режим, проекта “Разновидности де-

мократии” (V-Dem) – электоральная демократия, по данным Freedom House –

переходный или гибридный режим. Как показывают исследования, риски

реальной революционной дестабилизации (смены политического режима)

практически отсутствуют для консолидированных демократий, в то время

как всенародно избранные правители, свергнутые в результате “цветных

революций” в начале XXI в. (например, Э. Шеварнадзе в Грузии, К. Бакиев

в Кыргызстане, В. Янукович в Украине), были руководителями государств,

политические режимы которых можно было отнести к гибридным [Goldstone,

Grinin, Korotayev 2022: 1040-1041].

Начальной / отправной точкой (Х) для анализа выступает начало протестов

в Грузии (июнь 2019 г.) с требованием изменения ИС. Конечная точка – приня-

тие поправок депутатами (июнь 2020 г.) и осуществление ИР (ноябрь 2020 г.).

Существует две возможных гипотезы, объясняющих ИР в Грузии. В рамках

первой гипотезы (Н1) предполагается, что изменение ИС было инициировано

правящей партий “Грузинская мечта – Демократическая Грузия”. Данная

рабочая гипотеза исследования была сформулирована в рамках теории ра-

ционального выбора. Звенья причинно-следственного механизма, которые

объясняют ИР, следующие: Х – начало серии протестов; H1 – глава правящей

партии “Грузинская мечта” Б. Иванишвили объявил об ИР; H2 – депутаты

правящей партии в парламенте единогласно голосуют за принятие поправок;

Y – парламент, который контролируется “Грузинской мечтой”, принимает

поправки в избирательное законодательство.

В противовес этой гипотезе важно проверить альтернативу (Н2), кото-

рая сформулирована в рамках теории “угрозы революции”. В соответствии

с новой гипотезой (Н2) ИР была принята/осуществлена вопреки интересам

правящей партии под давлением оппозиции и акций протеста. Звенья при-

чинно-следственного механизма, которые объясняют ИР, следующие: Х –

начало серии протестов; H1 – глава правящей партии “Грузинская мечта”

Б. Иванишвили объявил об ИР; H2 – депутаты правящей партии в парламенте

не голосуют за поправки; H3 – в Грузии/Тбилиси возобновляются акции про-

теста; H4 – правящая партия и оппозиция договариваются о компромиссном

варианте ИР; Y – парламент, который контролируется “Грузинской мечтой”,

принимает компромиссные поправки в избирательное законодательство.

79

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

РЕЗУЛЬТАТЫ ЭМПИРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Проанализируем два причинно-следственных механизма, предложенных

в качестве объяснения ИР 2020 г. В июне 2020 г. грузинская ассамблея, кон-

тролируемая партией “Грузинская мечта” (партия парламентского большин-

ства, правящая партия), приняла поправки к конституции об избирательной

системе. Согласно нововведениям, на следующих парламентских выборах

должны быть избраны 120 депутатов по пропорциональной ИС и 30 – по

мажоритарной (по итогам парламентских выборов 2016 г. было избрано 77 де-

путатов-списочников и 73 – одномандатника). Изменения предполагали сни-

жение избирательного барьера для партий с 5% до 1%, а для избирательных

блоков порог составляет столько процентов, сколько партий будут входить

в объединение. Еще одним нововведением было установление 40-процент-

ного “замка”, суть которого в том, что партия, которая не наберет 40% голо-

сов избирателей (по пропорциональной системе), не сможет сформировать

однопартийное большинство в парламенте, а также правительство Грузии.

Кроме того, в законопроекте были определены границы 30 одномандатных

округов. Подписи избирателей понадобится собирать только тем партиям,

которые не участвовали в последних выборах или не смогли набрать 15 тыс.

голосов. В этом случае партии должны представить в избирательную комиссию

не менее 5 тыс. подписей2. Выборы депутатов национального законодательного

органа по этим правилам прошли осенью 2020 г. Поправки в избирательное

законодательство предполагали, что в 2024 г. выборы депутатов в легислатуру

пройдут уже исключительно по партийным спискам (т.е. не по смешанной, а по

пропорциональной системе). Таким образом, в Грузии в 2020 г. произошла ИР.

Исходя из этого, можно конкретизировать исследовательский вопрос:

что обусловило решение депутатов правящей партии проголосовать за из-

менение ИС, отмену выборов части депутатов по мажоритарной системе?

Результаты выборов в национальную ассамблею говорят о том, что кандидаты

от “Грузинской мечты” (основатель и председатель до 2021 г. – предприни-

матель Бидзина Иванишвили) выигрывали в большинстве одномандатных

округов. В частности, на парламентских выборах 2012 г. они победили в 41

округе из 73, на выборах 2016 г. – в 69 из 73, а в 2020 г. – в 30 из 30. Другими

словами, уменьшение количества депутатов-одномандатников или их отме-

на – не в политических/электоральных интересах (в первую очередь) партии

“Грузинская мечта”. Статистические расчеты показывают, что если бы парла-

ментские выборы проходили исключительно по пропорциональной системе,

то численность фракции “Грузинской мечты” была бы меньше, но она сохра-

нила бы статус партии парламентского большинства (см. табл.).

Выборы, которые прошли осенью 2020 г. по новому избирательному зако-

нодательству, состоялись в рамках соглашения (Меморандума о взаимопони-

мании), достигнутого между партией “Грузинская мечта” и оппозицией 8 марта

2020 г. при посредничестве посольства США и представительства Евросоюза

в Грузии. Стороны обязались поддержать изменения в ИС на базе следующих

положений: во-первых, парламент состоит из 120 членов, избираемых по про-

2 Парламент Грузии утвердил конституционные изменения по выборам. EurAsiaDaily, 29.06.2020.

https://eadaily.com/ru/news/2020/06/29/parlament-gruzii-utverdil-konstitucionnye-izmeneniya-po-vyboram

(accessed 01.06.2022).

80

Политическая наука перед новыми вызовами

Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85

порциональной системе, и 30 членов, избираемых по мажоритарной системе.

Избирательный порог для пропорциональных выборов устанавливается на

уровне 1%. Во-вторых, 30 избирательных округов должны быть сформированы

в соответствии с рекомендациями Венецианской комиссии, согласно которой

отклонение от средней численности избирателей в округах не должно превы-

шать 15%. Наконец, если между 2020 и 2024 гг. состоятся досрочные парламент-

ские выборы, то первые из них пройдут по правилам, определяющим выборы

2020 г. Любые последующие выборы будут проводиться на основе полностью

пропорциональной ИС, установленной для парламентских выборов 2024 г.3

Таблица (Table)

Результаты партий на парламентских выборах 2012 г., 2016 г., 2020 г., количество мандатов

The results of the parties in the 2012, 2016, 2020 parliamentary elections, number of mandates

Партии Смешанная

система

Пропорциональная система

(метод Хэйра)

Результаты партий на парламентских выборах 2012 г.

Грузинская мечта 85 86

Единое национальное движение 65 64

Результаты партий на парламентских выборах 2016 г.

Грузинская мечта 115 91

Единое национальное движение 27 50

Альянс патриотов Грузии 6 9

Независимые кандидаты 2 0

Результаты партий на парламентских выборах 2020 г.

Грузинская мечта 90 77

Сила в единстве 36 43

Европейская Грузия 5 6

Лело для Грузии 4 5

Стратегия Агмашенебели 4 5

Альянс патриотов Грузии 4 5

Гирчи 4 5

Граждане 2 2

Лейбористская партия 1 2

Источник: результаты по гипотетической пропорциональной системе основаны на собственных

расчетах автора на основе данных из официальных источников; итоги выборов по смешанной

избирательной системе – официальные данные Центральной избирательной комиссии Грузии.

https://cesko.ge/ (accessed 01.06.2022).

Обозначим характеристики отправной точки (события). Грузинские про-

тесты 2019 г. относятся к серии антиправительственных протестов с требова-

нием проведения досрочных парламентских выборов по пропорциональной

системе (а не смешанной).

3 Memorandum of Understanding. https://ge.usembassy.gov/wp-content/uploads/sites/165/Memorandumof-

Understanding.pdf (accessed 01.06.2022).

81

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

Протесты начались 20 июня 2019 г. перед зданием парламента Грузии.

20-21 июня в грузинском парламенте проходила сессия Генассамблеи

Межпарламентской ассамблеи православия. Следуя утвержденному прото-

колу, депутат Госдумы Сергей Гаврилов (фракция КПРФ), глава российской

делегации, занял кресло спикера. Действия российского депутата были рас-

ценены частью грузинской общественности как осквернение суверенитета

Грузии. Недовольная этим оппозиция (члены партий “Европейская Грузия”

и “Единое национальное движение”) сорвала мероприятие и вывела людей на

акцию протеста (центральный проспект Руставели) с требованием отставки

правительства. Данный кейс – яркий пример того, как жалобы населения могут

привести к формированию конфликта [Chenoweth, Ulfelder 2017]. Протесты

переросли в столкновения между ОМОНом и группой протестующих. В ре-

зультате применения против митингующих спецсредств (слезоточивого газа,

дубинок и каучуковых пуль) были раненные и задержанные. Власти обвинили

демонстрантов в попытке штурма здания парламента. Оппозиция осудила

чрезмерное применение силы против протестующих со стороны правительства.

Протесты продолжились и в последующие дни. Лидеры оппозиции требовали

отставки председателя парламента Грузии Ираклия Кобахидзе и министра

внутренних дел Георгия Гахарии, а также введения полностью пропорциональ-

ной ИС вместо смешанной4. На фоне массовых протестов в Тбилиси Ираклий

Кобахидзе покинул пост председателя национальной ассамблеи. Новым спи-

кером парламента был избран лидер “Грузинской мечты” Арчил Талаквадзе.

На фоне массовых демонстраций 24 июня в Тбилиси глава правящей партии

“Грузинская мечта” Бидзина Иванишвили объявил об изменении ИС со сме-

шанной на пропорциональную на выборах 2020 г. и снижении избирательного

барьера для партий5. Эти данные доказывают, что именно лидер партии парла-

ментского большинства объявил об ИР (H11 и H21).

Следующие данные показывают, что часть депутатов правящей партии

в парламенте не голосует за конституционные поправки, что доказывает

H22 и опровергает H12. 14 ноября 2019 г. грузинский парламент не утвердил

поправки, согласно которым страна переходит исключительно на пропорцио-

нальную избирательную систему выборов, отказавшись от мажоритарной со-

ставляющей. Законопроект отказалась поддерживать группа депутатов-одно-

мандатников от правящей “Грузинской мечты”. Мажоритарии высказывали

недовольство относительно своего будущего в парламенте. За законопроект

проголосовал 101 депутат при необходимых 113 голосах.

Новые данные свидетельствуют о возобновлении в Тбилиси масштабных

акций протеста (H23). Толчком для митингов послужил тот факт, что правя-

щая партия “Грузинская мечта” провалила принятие поправок в конститу-

цию, предусматривавших проведение парламентских выборов в 2020 г. по

пропорциональной системе при нулевом избирательном барьере. 17 ноября

в Тбилиси прошло несколько митингов оппозиции (“Объединенной оппо-

зиции” и “Альянса патриотов Грузии”) с требованиями проведения выборов

4 Грузинская оппозиция перечислила требования властям. Лента.ру, 22.06.2019. https://lenta.ru/

news/2019/06/22/opposition_g/ (accessed 01.06.2022).

5 Власти Грузии согласились на проведение парламентских выборов по пропорциональной системе.

ТАСС, 25.06.2019. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6583478?utm_source=yandex.ru&utm_

medium=organic&utm_campaign=yandex.ru&utm_referrer=yandex.ru (accessed 01.06.2022).

82

Политическая наука перед новыми вызовами

Polis. Political Studies. 2023. No. 4. P. 72-85

в парламент по пропорциональной системе. Крупнейшая оппозиционная пар-

тия “Единое национальное движение” экс-президента Михаила Саакашвили

требовала отставки правительства Георгия Гахария, создания временного

правительства, освобождения политзаключенных и проведения досрочных

парламентских выборов по “немецкой электоральной модели”6. Таким обра-

зом, против правящей партии выступили как представители партии экс-пре-

зидента Грузии Михаила Саакашвили “Единое национальное движение”,

так и члены политического объединения “Единая Грузия – демократическое

движение” (руководитель – экс-спикер парламента Нино Бурджанадзе).

Также протест поддержал “Альянс патриотов Грузии”.

Затем правящая партия и оппозиция договорились о компромиссном ва-

рианте ИР (H24). Многомесячное политическое противостояние “Грузинской

мечты” и оппозиции по поводу ИС завершилось в марте 2020 г. при посред-

ничестве США, когда был подписан “Меморандум о взаимопонимании”,

ознаменовавший достижение консенсуса по ИР. Для достижения компро-

мисса лидерам оппозиции и представителям правящей партии потребовалось

несколько раундов переговоров при участии американского посла в Тбилиси

Келли Дегнана. Встречи между представителями правящей партии и объе-

диненной оппозиции проходили 30 ноября, 8 и 15 декабря 2019 г. Западные

дипломаты, аккредитованные в Грузии, выступили посредниками на пере-

говорах. Главной темой был вопрос об изменении ИС, по которой должны

пройти парламентские выборы в 2020 г. 8 марта 2020 г. сторонам удалось

найти взаимоприемлемый вариант: парламентские выборы, планируемые

на осень 2020 г., проходят по старой (смешанной) системе, но с уменьшени-

ем количества одномандатных округов с 73 до 30, а следующие выборы – по

пропорциональной системе. Основанные на соглашении конституционные

поправки были приняты грузинской ассамблеей 29 июня 2020 г.

Акции протеста оказались действенным инструментом давления на гру-

зинскую правящую партию. Как отмечают Э. Ченовет и М. Стефан, нена-

сильственное сопротивление не достигает цели, если число его участников

не настолько широко, чтобы подорвать социальную базу власти. Массовое же

участие продуцирует социальный эффект, привлекающий на сторону сопротив-

ления тех, кто ранее не был готов к протесту [Chenoweth, Stephan 2011]. По дан-

ным проекта Фонда Карнеги (юридическое лицо, признанное выполняющим

функции “иностранного агента”) “Глобальный трекер протеста” (Global Protest

Tracker), в июньских антиправительственных акциях 2019 г. участвовали 10 тыс.

человек, а в ноябрьских, которые последовали за провалом голосования, – 20

тыс.7 Непринятие парламентом пропорциональной ИС привело к частичному

расколу правящей партии и дезертирству из нее: фракцию покинули вице-спи-

кер парламента Тамар Чугошвили, депутаты Тамар Хулордава, Софо Кацарава,

Георгий Мосидзе, Ирина Пруидзе, Дмитрий Цкитишвили и Заза Хуцишвили8.

6 В Тбилиси проходит масштабный антиправительственный митинг. Коммерчантъ, 17.11.2019. https://www.

kommersant.ru/doc/4162702; В Тбилиси начался второй митинг оппозиции за пропорциональные выборы

в парламент. ТАСС, 17.11.2019. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/7137847 (accessed 01.06.2022).

7 Global Protest Tracker. https://carnegieendowment.org/publications/interactive/protest-tracker (accessed

01.06.2022).

8 Семеро депутатов парламента покинули “Грузинскую мечту”. Новости-Грузия, 14.11.2019. https://

www.newsgeorgia.ge/семеро-депутатов-парламента-покинул/ (accessed 01.06.2022).

83

Полис. Политические исследования. 2023. № 4. C. 72-85

Подчеркнем, что для успеха протестов необходимо, чтобы выступления про-

исходили в городах. По мнению М. Бейссинджера, это хотя и повышает ставки

и риски для участников из-за возможности подвергнуться репрессиям со сто-

роны властей, но и дает им ряд преимуществ благодаря близости акций к целям

протестующих – центрам принятия политических решений [Beissinger 2022].

Таким образом, анализ второго причинного механизма показывает, что

каждое звено имеет доказательство. Эти доказательства отвечают как крите-

рию достаточности, так и критерию необходимости. Совокупность собран-

ных доказательств позволяет сделать вывод о том, что каузальный механизм,

согласно которому ИР была принята/осуществлена вопреки интересам пра-

вящей партии под давлением оппозиции и акций протеста, представляет-

ся обоснованным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование было посвящено двум взаимосвязанным вопросам: причи-

нам проведения правящей элитой реформы избирательных систем и причин-

но-следственному механизму, приводящему к избирательной реформе. В на-

учной литературе трансформация ИС чаще всего рассматривается в рамках

теории рационального институционализма, где детерминируется прежде всего

интересами правящей партии, ее отдельных членов и в целом интересами

победителей выборов. Так как этот подход имеет ряд ограничений, мы исполь-

зовали теорию “угрозы революции”, которая предполагает, что политическая

оппозиция, оказывая давление на правящую партию через организацию

акций протеста, может склонить партию парламентского большинства к ин-

ституциональным изменениям. На базе метода отслеживания процесса была

изучена реформа избирательного законодательства 2019-2020 гг. в Грузии.

Исследование показало, что грузинская правящая партия провела из-

бирательную реформу на фоне массовых акций протеста, под давлением

политической оппозиции. На базе значительного числа первичных и вто-

ричных источников реконструирован наиболее вероятный причинно-след-

ственный механизм институциональных изменений: правящая элита (партия

“Грузинская мечта”) уступила требованиям оппозиции только перед лицом

сильной социальной и политической нестабильности (публичных демонстра-

ций, забастовок и других форм внепарламентского давления).

.

 Full Text

Acemoglu, D., & Robinson, J. (2000). Why did the west extend the franchise? Democracy, inequality, and growth in historical perspective. Quarterly Journal of Economics, 115(4), 1167-1199. https://doi.org/10.1162/003355300555042

Acemoglu, D., & Robinson, J. (2001). A theory of political transitions. American Economic Review, 91(4), 938-963. https://doi.org/10.1257/aer.91.4.938

Aidt, T., & Jensen, P. (2014). Workers of the world, unite! Franchise extensions and the threat of revolution in Europe, 1820-1938. European Economic Review, 72(C), 52-75. https://doi.org/10.1016/j.euroecorev.2014.08.001

Beach, D. (2016). It’s all about mechanisms. What process-tracing case studies should be tracing. New Political Economy, 21(5), 463-472. https://doi.org/10.1080/13563467.2015.1134466

Beach, D. (2020). Process tracing methods. In С. Wagemann, А. Goerres, M. Siewert (Ed.), Handbuch Methoden der Politikwissenschaft (pp. 699-719). Wiesbaden: Springer VS. https://doi.org/10.1007/978-3-658-16936-7_43

Beach, D., & Pedersen, R. (2013). Process-tracing methods. Ann Arbor, MI: University of Michigan Press. https://doi.org/10.3998/mpub.2556282

Beissinger, M. (2022). The revolutionary city: urbanization and the global transformation of rebellion. Princeton, NJ: Princeton University Press. https://doi.org/10.1515/9780691224756

Benoit, K., & Hayden, J. (2004). Institutional change and persistence: the origins and evolution of Poland’s electoral system 1989-2001. The Journal of Politics, 66(2), 396-427. https://doi.org/10.1111/j.1468-2508.2004.00157.x

Blais, A., & Shugart, M. (2008). Conclusion. In A. Blais (Ed.), To Keep or to Change First-Past-The-Post? The Politics of Electoral Reform (pp. 184-207). Oxford: Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199539390.003.0008

Boix, C. (1999). Setting the rules of the game: The choice of electoral systems in advanced democracies. American Political Science Review, 93(3), 609-624. https://doi.org/10.2307/2585577

Bowler, S., Donovan, T., & Karp, J. (2006). Why politicians like electoral institutions: self-interest, values, or ideology? Journal of Politics, 68(2), 434-446. https://doi.org/10.1111/j.1468-2508.2006.00418.x

Chenoweth, E., & Stephan, M. (2011). Why civil resistance works: the strategic logic of nonviolent conflict. New York, NY: Columbia University Press.

Chenoweth, E., & Ulfelder, J. (2017). Can structural conditions explain the onset of nonviolent uprisings? Journal of Conflict Resolution, 61(2), 298-324. https://doi.org/10.1177/0022002715576574

Conley, J., & Temimi, A. (2001). Endogenous enfranchisement when groups’ preferences conflict. Journal of Political Economy, 109(1), 79-102. https://doi.org/10.1086/318601

Dalton, R., & Gray, M. (2003). Expanding the electoral marketplace. In B.E. Cain, R.J. Dalton, S.E. Scarrow (Ed.), Democracy Transformed? Expanding Political Opportunities in Advanced Industrial Democracies (pp. 23-43). Oxford: Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/0199264996.003.0002

Farrell, D. (2011). Electoral systems: a comparative introduction. Houndmills: Palgrave Macmillan. https://doi.org/10.1007/978-1-137-28550-8

George, A., & Bennett, А. (2005). Case studies and theory development in the social sciences. Cambridge, MA: MIT Press.

Gerring, J. (2004). What is a case study and what is it good for? American Political Science Review, 98(2), 341-354. https://doi.org/10.1017/S0003055404001182

Goldstone, J., Grinin, L, & Korotayev, A. (2022). Conclusion. How Many Revolutions Will We See in the Twenty-First Century? In J. Goldstone, L. Grinin, & А. Korotayev (Ed.), Handbook of Revolutions in the 21st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change (pp. 1037-1060). Cham: Springer. https://doi.org/10.1007/978-3-030-86468-2

Katz, R. (2005). Why are there so many (or so few) electoral reforms? In M. Gallagher, Р. Mitchell (Ed.), The Politics of Electoral Systems (pp. 57-76). Oxford: Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/0199257566.003.0003

Knight, J. (1992). Institutions and social conflict. Cambridge: Cambridge University Press. https://doi.org/10.1017/CBO9780511528170

Lijphart, A. (1985). The field of electoral systems research: a critical survey. Electoral Studies, 4(1), 3-14. https://doi.org/10.1016/0261-3794(85)90028-9

Lijphart, A. (1994). Electoral systems and party systems: a study of twenty-seven democracies, 1945-1990. Oxford: Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780198273479.001.0001

Massicotte, L, Blais, А., & Yoshinaka, А. (2004). Establishing the rules of the game: election laws in democracies. Toronto: University of Toronto Press.

Monique, L., & Hazan, R. (2011). Reconceptualising electoral reform. West European Politics, 34(3), 437-455. https://doi.org/10.1080/01402382.2011.555974

Norris, P. (1997). Choosing electoral systems. International Political Science Review, 18(3), 297-312. https://doi.org/10.1177/019251297018003005

Norris, P. (2011). Cultural explanations of electoral reform: a policy cycle model. West European Politics, 34(3), 531-550. https://doi.org/10.2139/ssrn.1624866

Rahat, G. (2011). The politics of electoral reform: the state of research. Journal of Elections. Public Opinion & Parties, 21(4), 523-543. https://doi.org/10.1080/17457289.2011.609618

Remmer, K. (2008). The politics of institutional changes: electoral reform in Latin America, 1978-2002. Party Politics. Vol. 14. No. 1. Р. 5-30. https://doi.org/10.1177/1354068807083821

Seawright, J., & Gerring, J. (2008). Case selection techniques in case study research: a menu of qualitative and quantitative options. Political Research Quarterly, 61, 294-308. https://doi.org/10.1177/1065912907313077

Shugart, M.S. (2005). Comparative electoral systems research: the maturation of a field and new challenges ahead. In M. Gallagher, Р. Mitchell (Ed.), The Politics of Electoral Systems (pp. 25-57). Oxford: Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/0199257566.003.0002

Tsebelis, G. (1990). Nested games. Berkeley, CA: University of California Press.

Turchenko, M. (2017). The rise and fall of local self-government in Petrozavodsk. Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, 25(2), 155-174.

Yin, R.K. (2018). Case study research and applications: design and methods. Thousand Oaks, CA: Sage.

Acemoglu, D., & Robinson, J.A. (2015). Economic origins of dictatorship and democracy. (Russ. ed.: Acemoglu, D., & Robinson, J.A. Ekonomicheskie istoki diktatury i demokratii. Moscow: HSE Publ.).

Turchenko, M.S., & Zavadskaya, M.A. (2017). Casual mechanism vs pile of facts: jow to evaluate casual links in case study research. Polis. Political Studies, 2, 134-146. (In Russ.) https://doi.org/10.17976/jpps/2017.02.09 

See also: